И так жить можно?

   У здорового общества три «базисных» признака, один из них – обеспеченная старость (два других: счастливое детство и уважение к женщине). В России с обеспеченной старостью, как говорится, «не очень хорошо». Государство и общество нашим старикам задолжали. Люди всю жизнь «пахали» и «вкалывали», их трудами советская держава превратилась в сверхдержаву. Да и экономика нынешней Россия во многом основывается на результатах всё тех же трудов.
   А многие из тружеников, обеспечивших, какое-никакое, наше «сегодня», на старости лет впадают в нужду. Пенсии, как говорил юморист Евдокимов, хорошие – только маленькие.

   Однако и среди пенсионеров есть категории с особыми заслугами. Это те, чья жизнь опалена Великой Отечественной – самой великой, самой разрушительной и самой кровавой войной в истории человечества. Особый долг у общества перед детьми войны, перед тружениками тыла, и в первую очередь – перед ветеранами-фронтовиками. На торжествах, посвящённых военным датам, для ораторов обычна фраза про то, что мы все перед участниками войны – в неоплатном долгу. И, что касается ветеранов, свой долг общество им старается вернуть – хоть он и неоплатный - сторицей: в плане пенсий, жилищных условий, медицины и разных прочих льгот. Как говорится, лучше поздно, чем никогда.    Народ ветеранские льготы одобряет. И возмущают людей случаи, когда программа помощи ветеранам на местах тормозится - из-за равнодушия (или иных качеств) руководителей местного масштаба. В основном о подобных фактах мы узнаём из СМИ. А я сам недавно столкнулся с таким фактом лично. В случайном разговоре узнал, что-де живёт в селе Беловском, что в Белгородском районе, участница войны в условиях, которые хуже пещерных. Расспросив, как это «пещерное жилище» разыскать, отправился проверить информацию.    Интересовавший меня домишко, действительно, впечатление произвёл самоё плачевное. Но в первую очередь – о хозяйке.    Нине Елисеевне Белых уже 85 лет, родилась она 10 декабря 1925 года. Родилась и всю жизнь (кроме военного лихолетья)  прожила в Беловском – в той самой хатке, в которой живёт и сегодня. А в войну побывала Нина Елисеевна и в дальних странах – в составе действующей армии.    Так случилось, что в 1941 году 16-летняя Нина отучилась на курсах военных фельдшеров. К слову: в том же году она вступила в ряды комсомола. А тут как раз война – и пошла Нина в армию, по только что полученной профессии. Воевала на передовой: выводила и выносила с поля битвы – под вражеским огнём – наших раненых солдат, оказывала им медицинскую помощь.    После освобождения от немецко-фашистских захватчиков советской территории участвовала в освобождении Европы. Зимой 1944-1945 воевала под Будапештом. И вот военной фельдшерице дали вовсе не медицинское поручение: в селе, расположенном недалеко от венгерской столицы, был у немцев военный склад. Этот склад нужно было «поднять на воздух». Нина вошла в состав группы подрывников. Дежурный поднял в два часа ночи, и отправилась «на диверсию».    Почему фельдшера вдруг на такое задание? Отвечая на этот вопрос, Нина Елисеевна разгорячилась. Показала зажатый в руке комсомольский билет (сохранила!), процитировала неведомого мне командира: «Ты комсомолка – ну и давай, комсомольский свой долг выполняй. Вот тебе взрывчатка - иди, склад  взрывай». Так фраза военных лет «Комсомольцы – вперёд», избитая частым употреблением в печатной продукции брежневских лет, неожиданно обрела героическое, даже зловещее звучание. Почти как приговор: раз комсомолец – иди на смерть. Нину Елисеевну  на том задании смерть миновала. Но зацепила всё-таки.    С заданием справились, склад взорвали. При отходе Нина была ранена в ногу, попала к немцам в руки. Её долго били, потеряла сознание. Доволокли до блиндажа, бросили на морозе, в снегу - отморозила ноги (боли в ногах мучают до сих пор). Предстоял расстрел.    Спас её переводчик – из русских пленных. Было ясно, что разгром Германии не за горами. И тогда тем русским, что были на немецкой службе, не поздоровится. Вот переводчик и думал, как эту проблему решить. Перебежать назад – так нравы тогда были суровые, запросто могли, не разбираясь, расстрелять. А тут случай подвернулся прийти «к своим» не с пустыми руками. Вот он и вынес Нину «на советскую сторону». Нина Елисеевна сказала, что его за это наградили. Может быть. А может быть, так ей сказали – чтобы не расстраивать диверсантку-комсомолку, попавшую после ранения в госпиталь. Всякое на войне бывало, всякое могло случиться…    Война похитила у Нины Елисеевны самых близких, самых любимых. Было у неё три брата – все на фронте полегли. Старший, Василий Белых (1911 г. р.) воевал рядовым, пал в 1945-м. Средний Павел (1914 г. р.), военный хирург, убит в 1943-м. А младший, студент Иван (1922 г. р.), погиб первым, ещё в 41-м. Мать Нины Елисеевны немцы расстреляли – за сынов-фронтовиков.    Спросил, есть ли у неё дети, и услышал в ответ: «Какие дети! Я с войны в 20 лет “тронутой” вернулась, замужем не была. Меня война на всю жизнь на себе женила»…  О «тронутости»: из-за фронтовых стрессов, особенно в связи с перенесёнными от немцев пытками, у Нины Елисеевны было нервное расстройство. К этому ещё вернёмся, а теперь – о жилье. …живёт в своём домике Нина Елисеевна. Без света – с весны, с тех пор как «закоротило» и проводка загорелась. Готовила себе Нина Елисеевна на электроплите, так что надолго осталась без горячего. Обходилась продуктами из магазина. За полторы тысячи рублей ей сложили во дворе небольшую плиту, работающую на дровах, теперь готовит на ней. Воды в доме тоже нет. Носила воду за полкилометра из колодца – колодец почему-то забили. О нём Нина Елисеевна сокрушается, воду просит у соседей. А ещё трудно с дровами. В 2009 году съездила в Шебекинский район, купила (обошлось в 16000 рублей) столько дров, что до последней зимы хватило. А в последний холодный сезон чуть не замёрзла: уже вода в ведре ледком схватилась, а дров всё не завозили. Заболела.    Женщина из социальной службы, навестившая Нину Елисеевну, обратилась к председателю районного Совета ветеранов Вячеславу Ивановичу Круглицкому. После его вмешательства (за что Нина Елисеевна очень ему благодарна) дрова завезли, перезимовала. Теперешнего запаса дров хватит, может быть, на месяц. А холода на носу.    Мечтала Нина Елисеевна «о своей воде» - чтобы была у неё во дворе колонка, копила на колонку деньги. Накопила уже 44 тысячи, но…    Но как-то пришли к ней двое мужчин, залезли под подушку, вытащили все накопленные деньги и убрались вон. Может быть, действовали по наводке. А может быть, подонкам случайно подфартило. За случайность говорит то, что впопыхах оставили они в доме пару медицинских электроаппаратов. Видимо, были негодяи из тех жуликов, что втридорога впаривают пенсионерам медицинские «чудо-средства». У грабителей хватило наглости вернуться, но войти во двор не смогли: после их ухода Нина Елисеевна заперла ворота. Перелезать через забор, лишая себя возможности мгновенно скрыться, если хозяйка поднимет крик, лиходеи, видимо, побоялись. Они потребовали вернуть забытые аппараты – мол, перебрось, бабка, через забор. Нина Елисеевна в обмен потребовала хотя бы половину похищенных денег. Те ушли. Потом было заявление в милицию, приезжали милиционеры, преступники больше не появлялись, но и деньги не нашлись...    Ветеранов война не отпускает до сих пор. Думаю, каждый из них порой погружается в военные воспоминания: погибшие друзья, потерянные родственники, собственные страдания и невзгоды - общенародная боль лихих сороковых, эхом отдающаяся в старых ранах. Болят старые раны и у Нины Елисеевны – последствие ранения в ногу и травм от фашистских пыток (палачи перебили ей пальцы на руках, да и руки-ноги тоже). А ещё у Нины Елисеевны болит душа, и лет двадцать назад случилось у неё душевное расстройство – с амнезией.    В беспамятстве она уничтожила в печи все свои боевые награды (говорит, у неё их было 15, какие – не помнит), а также ветеранские бумаги, среди них и те, которые свидетельствовали, что она – инвалид войны.    К счастью, болезнь минула, хотя душа болеть не перестала. Во время беседы на глазах фронтовички то и дело выступали слёзы – особенно когда речь заходила о её матери и братьях. А ещё Нина Елисеевна мечтает восстановить награды и «фронтовую инвалидность». Сейчас она инвалид 2-й группы по общему заболеванию, а из наград у неё остались две юбилейные медали, полученные уже после болезни: к 60-летию и к 65-летию Победы. Да ещё – радиоприёмник с дарственной надписью от губернатора (тоже к 60-летнему юбилею Победы).    Побывав у Нины Елисеевны, навёл кое-какие справки. Особенно меня, конечно, интересовало, почему её хату не ремонтируют или не предоставят ей другого жилья со всеми удобствами? Оказалось, что дом Нины Елисеевны признан экспертами аварийным и восстановлению не подлежащим. А переезжать она не хочет, заявление на предоставление другой жилплощади писать отказалась (по закону для неё могут или построить коттедж или приобрести квартиру на рынке вторичного жилья).    Получается, что Нина Елисеевна от улучшения жилищных условий отказалась. Но это лишь на первый взгляд. Она не рассталась с самой идеей. Я убеждал её заявление написать. Нина Елисеевна отвечала, что «плохо себя сейчас чувствует». Поправится, мол, – тогда, везде сходит, до всех доберётся. Ещё сказала, что может, завтра умрёт. Чего, мол, на суету последнее время расходовать.    Нина Елисеевна с рождения прожила в нынешнем домике, и её нежелание переезжать понятно. Но, думаю, её убедить можно – если с нею разговаривать, объяснять-растолковывать. А может быть, можно поставить новый дом на её территории?    А если нет, если не выходит побудить фронтовичку к кардинальному улучшению жилищных условий, то что – бросить её на произвол судьбы? Миллион на новый дом – пожалуйста, а сколько-то тысяч на улучшение существующих условий нельзя? С весны можно было свет наладить? Или тоже невозможно? А провести водопроводную трубу в дом? Или хотя бы во двор – чтобы была она с водой? Почему она, на осень глядя, без надлежащего запаса дров? Почему руководство села и поселения ничего не предпринимает? В Беловской средней школе учатся более 200 учащихся. Где  современные тимуровцы и прочие волонтеры?    Правда, отдельные добрые люди Нине Елисеевне помогают. Вон в этом году пришли две женщины со своей рассадой, посадили на огородике помидоры. Но то – отдельные граждане. А в целом живёт Нина Елисеевна в условиях крайнего дефицита добра.    Между прочим, живёт Нина Елисеевна на улице имени поэта-фронтовика Виталия Буханова (1926-1964). На войне был он связистом и пулемётчиком, и первые стихи писал для фронтовой газеты. В Беловской школе и библиотеке оформлены стенды и книжные выставки, посвящённые его жизни и творчеству. В. Буханов – единственный белгородский поэт, получивший всесоюзное признание. Торжественно отмечать его день рождение стало в Белгороде традицией. На тех торжествах бывают обычно и посланцы его малой родины – представители администрации Беловского.    Так вот: я уверен, что Виталий Степанович не одобрил бы того факта, что на улице его имени живёт – вернее, бедствует – фронтовичка, с которой, возможно, он в детстве был знаком. У поэта есть строки, в которых он говорит, что всегда не любил «пустопорожних и пышных фраз». А что такое слова «про неоплатный долг» в отношении Нины Елисеевны, если не такая фраза? Считаю, что эти слова должны – применительно к ситуации Нины Елисеевны - из фразы превратиться в руководство к действию.