Всем ребятам пример…

    В первый же день учебы в третьем классе наша учительница Екатерина Тимофеевна объявила, что в конце четверти, накануне 7 ноября - Дня Великой Октябрьской социалистической революции (был такой праздник) нас будут принимать в пионеры. Но не всех, а только лучших, то есть тех, кто учится без «двоек» и у кого дисциплина на «отлично». Позже она назвала фамилии счастливчиков. Среди тех, кому должны были повязать алый галстук, значился и я.

Как повяжешь галстук,
Береги его.
Он ведь с Красным знаменем
Цвета  одного.
А под этим знаменем
В бой идут бойцы,
За Отчизну бьются
Братья и отцы.

  Стали готовиться к торжественному событию. После уроков учительница рассказывала нам о героях-пионерах, отличившихся на войне, говорила, каким должен быть пионер; мы маршировали во дворе, учились приветствовать друг друга и отдавать честь, вскидывая согнутую в локте правую руку к лицу.
  Был и курьёз. Толька Иванов - левша, когда поднимал правую руку для приветствия, то утыкался пальцами в нос, то цеплял ухо. Одноклассник смущался, краснел, мы, конечно, хохотали.
   День приёма в пионеры приближался, а красного галстука у меня не было. Мама несколько раз заходила в магазины, спрашивала, но этого непременного атрибута пионера почему-то в продаже не имелось. Бабушка вспомнила, что галстук должен был остаться от моей тёти Гали, которая к тому времени уже окончила школу. Она открыла наш преогромный деревянный сундук, долго рылась в нём, перекладывая содержимое, и наконец нашла тщательно завернутый в марлю галстук. Его внешний вид, честно сказать, у меня особого восторга не вызвал. Изделие, правда, было из атласа или шелка пламенно алого цвета, но края галстука обтрепаны, висели неровной бахромой. В таком виде показаться в школе - от насмешек прохода не будет.
  «Ничего, внучек, - сказала бабушка. - Это поправимо». Она срезала с краев полотна бахрому, села за швейную машинку, и через несколько минут галстук выглядел как новенький, будто его только-только принесли из магазина.
   В тот день, когда нас должны были принять в пионеры, я положил галстук в портфель и на уроках то и дело заглядывал в него: не забыл ли дома?
   Алые галстуки нам повязывала школьная пионервожатая, как взрослым пожимала руки. Было очень торжественно. Я поглядывал на галстуки одноклассников: мой выглядел нисколько не хуже, даже, как мне казалось, лучше. Естественно, о том, что галстук был далеко не новым, я никому не рассказал.
   В дальнейшем оказалось, что галстук может приносить не только радость, но и неприятности. Если забудешь его повязать, то бдительные дежурные на входе в школу не пускали на уроки, отправляли за галстуком, чем пользовались те, кто хотел прогулять занятия. Дорога домой и обратно - и сорок пять минут прошли. Кто-то умышленно прятал галстук в карман или портфель, где-нибудь гулял, являясь ко второму уроку. Но таких умников, право, было немного.
   Наш класс, теперь он назывался пионерским отрядом, разделили на три звена - по числу рядов. Командиром отряда стала отличница и непомерная задавака Ленка Ефимова, а нашим звеньевым - тихоня Юрка Масленников. Меня выбрали санитаром, наверное потому, что моя мама была медсестрой. Она же сшила повязку - на белой материи красный крест, которую я повязывал выше локтя на правую руку.
   Должность эта, если честно, мне не очень-то нравилась. Она заключалась в том, чтобы встречать ребят у входа в класс, проверять чист ли белый воротничок, вымыты ли руки и даже заглядывать в уши. На занятия надо было приходить раньше всех, чтобы не пропустить грязнуль. Но как я мог, к примеру, остановить драчливого Витьку Юдина, который по дороге в школу исследовал все лужи и являлся в грязных сапогах? Приходилось вступать в стычки. А своего дружка Вовку Гречихина я никогда не проверял. Друг ведь, может обидеться.
   Такая, как бы сказали взрослые, моя либеральность не нравилась Ленке Ефимовой, и однажды, когда я в очередной раз не пришёл в класс первым и, естественно, не проверил на чистоту всех одноклассников, она «поставила вопрос» о перевыборах санитара, чему я втайне обрадовался. Повязку я передал въедливой и дотошной Лариске Лобачёвой, и та стала ревностно исполнять обязанности санитара, почему-то особенно придираясь ко мне. Впрочем, я не особенно-то обижался.
   С тех пор за всё время пребывания в пионерах я не занимал никаких выборных должностей, а если куда-то меня выдвигали, старался откреститься, понимая: быть вожаком - это не моё. Едва ли я могу стать примером для всех ребят, а уже Павлика Морозова из меня точно не получится.

Валерий ЧЕРКЕСОВ.