В советское время о нём непринято было вспоминать, т. к. числился он в реакционерах и гонителях А.С. Пушкина. Тем более – царский сановник, угнетатель народа… А этот «угнетатель» самолично отменил телесные наказания в вверенном ему экспедиционном корпусе во Франции, командующим которым он был назначен в 1815 г. после ухода русской армии из Франции. Михаил Семёнович с настойчивостью обращал внимание офицеров на уважительное отношение к личности солдат и недопущение телесных наказаний.

   Участник боёв, Смоленского и Бородинского сражений, Воронцов был одним из храбрейших, достойнейших людей Отечества. Защищая со своей сводной гренадёрской дивизией Семёновские флеши, самый опасный, ответственный участок Бородинской битвы, он покинул его только тяжело раненным. Человек чести, слова и долга, он, покидая Париж, заплатил 1,5 млн руб. долгов во всех питейных и «общепитовских» заведениях Парижа, сделанных русскими офицерами, для чего ему пришлось продать своё имение Круглое, доставшееся в наследство от тётки, небезызвестной Екатерины Романовны Дашковой. Воронцов полагал, что победители должны покинуть Париж достойным образом.

   Привезённый тяжелораненым в свой московский дом, он увидел, что слуги грузят вещи для эвакуации: посуду, мебель, бронзу, картины. Он приказывает всё оставить в Москве, а подводы отдать для эвакуации раненых солдат. Этот эпизод описан Л.Н. Толстым в романе «Война и мир». В своём имении Андреевское Владимирской губернии он лечил и содержал 50 офицеров, 100 их денщиков и 300 солдат. Каждого солдата после его излечения он отправлял в строй в полном обмундировании и дав ему 10 руб (приличная по тем временам сумма).

   И этот человек 150 лет после смерти носил клеймо полуподлеца, успешно превращающегося в полноценного. Особенно, конечно, это культивировалось в советское время, когда Воронцова считали хитрым лжецом и прислужником-царедворцем. Эпиграмма А. С. Пушкина: «Полу-милорд, полу-купец, полу-мудрец, полу-невежда, полу-подлец, но есть надежда, что будет полным наконец» была прикреплена к памятнику М.С. Воронцова в Одессе до Великой отечественной войны. А ведь этот памятник, как и памятник в Тифлисе (Тбилиси), был создан на народные деньги, собранные по подписке. Единственному, впрочем, государственному деятелю, чиновнику в России. Поэтам, Пушкину, например, - да, героям войн, истории – да, а чиновнику ни до, ни после этого памятников на народные деньги не ставилось.

   Почему же так сурово обошёлся великий поэт с Михаилом Семёновичем Воронцовым? Впрочем, сам Пушкин впоследствии был не рад, что написал эту эпиграмму, по свидетельству исследователя пушкинского времени Людмилы Третьяковой. Эпиграмма была написана в 1824 году, когда участь Пушкина была уже решена, и он сам  подал прошение об отставке. Эпиграмма в то время была широко распространённым видом поэзии: их писали поэты друг на друга, на царей, балерин и архимандритов. Пушкин был не исключение. Из молодого, горячего, талантливого поэта они так и сыпались.

   История взаимоотношений Пушкина и Воронцова развивалась следующим образом. С назначением М.С. Воронцова генерал-губернатором Новороссии и Молдавии (Бессарабии) друзья Пушкина В.А. Жуковский и А.И. Тургенев начали хлопотать о переводе поэта из Кишинёва в Одессу, где находилась резиденция графа. Им казалось, что под началом просвещённого генерал-губернатора талант «очень даровитого молодого человека разовьётся ещё больше». И Пушкин с радостью покинул ненавистный ему Кишинёв и отправился в Одессу. Определён он был в канцелярию генерал-губернатора на должность коллежского секретаря с окладом в 60 рублей в месяц.

   Прозвище у Воронцова было Лорд. Воспитанный в Англии (его отец был дипломатическим посланником России), он впитал в себя английскую сдержанность, даже чопорность и высокомерие. Так что он был истый «полумилорд». А Пушкин был взрывным, конфликтным человеком. Многие его считали «шалопаем», даже бездельником – ведь не всем было дано увидеть его титаническую внутреннюю жизнь. Он и сам писал о себе, что он «бессарабский и бес арабский».

   Юрий Дружников, автор книги «Узник России» (М.: Пресс, 2003) пишет о том, что Пушкин был всегда готов к драке (всегда гулял с тяжёлой железной палкой) или к дуэли, и если что-то не по нему, начинал драться немедля. П.В. Анненков считал, что Пушкин был плохим чиновником. Такой же точки зрения придерживается и С.Аксаков. Его нельзя было назвать бездельником на службе только потому, что он на службе не появлялся вообще. Жалованье исправно шло, но размером его Пушкин был недоволен, возмущался вслух и говорил, что это «паёк ссыльного невольника».

   Воронцов не обязывал его службой. Он ждал от поэта той самой просветительной деятельности, важность которой Пушкин хорошо понимал. Не корысти ради ожидал от него Воронцов вклада в развитие культуры, истории нового края. Сам он не оставил без внимания ни одну сторону жизни Новороссии и Бессарабии. И начал вновь прибывший генерал-губернатор с ликвидации бездорожья, неискоренимой русской напасти. Спустя 10 лет, проехав от Симферополя до Севастополя, В.А. Жуковский записал в дневнике: «Чудная дорога – памятник Воронцову».

   Он выписывает из-за границы лозы ценных сортов винограда и саженцы фруктовых деревьев, выращивает их в своих питомниках и бесплатно раздаёт желающим. На его деньги с Запада привозят тонкорунных овец, и эти ценные животные прижились в местных отарах. Он заводит конный завод, и его примеру следуют другие. Степной юг нуждался в топливе для обогрева жилищ, и граф организует поиски месторождений каменного угля и добычу его. Он строит в своём имении первый в здешних местах пароход, а через несколько лет в ряде южных портов появились верфи, со стапелей которых спускались пароход за пароходом. Между портами Чёрного и Азовского морей устанавливается постоянное пароходное сообщение.

   Благодаря Воронцову Одесса обогатилась рядом красивейших зданий, построенных по проектам прославленных архитекторов. Приморский бульвар с портом соединила знаменитая одесская лестница, которая заканчивалась памятником герцогу Ришелье – первому мэру города. И Одесса по праву стала считаться одним из красивейших российских городов.

   Вопросы просвещения и культуры занимали в деятельности генерал-губернатора особое место. Учреждаются газеты, начинают выходить многостраничный «Новороссийский календарь» и «Одесские альманахи». Одно за другим открываются учебные заведения, учреждается первая публичная библиотека, ведутся археологические раскопки и открываются музеи. Граф поддерживает театральные труппы. И это далеко не всё. Он засадил виноградниками собственные участки земли, которые приобретал в Крыму. Один тот факт, что знаменитый дворцовый комплекс в Алупке был в немалой степени построен на деньги, вырученные от продажи собственного вина (вот вам и полукупец), красноречиво говорит о недюженной коммерческой хватке Михаила Семёновича. Результатом первых лет хозяйствования Воронцова стало увеличение цены на землю с 30 копеек за десятину до 10 рублей и более. Население Новороссии год от года росло.

   А Пушкин в это время влюбился в Елизавету Ксаверьевну Воронцову. Заметим, Воронцов с полной благожелательностью открыл Пушкину двери своего дома, предоставил в его распоряжение богатейшую библиотеку. Поэт каждый день здесь бывает и обедает. Ну, а что же всесильный губернатор? Он хоть и привык к тому, что супруга вечно окружена поклонниками, но пылкость поэта, видимо, переходила известные границы.

   Обратимся к свидетельству очевидца тех событий Ф.Ф. Вигеля: «Пушкин водворился в гостиной жены его и всегда встречал его сухими поклонами, на которые, впрочем, тот никогда не отвечал». И всё же, видимо, именно ревность, а также нашёптывание А. Раевского заставили Воронцова отправить Пушкина вместе с другими чиновниками в так оскорбившую поэта экспедицию по истреблению саранчи.

   Вернувшийся «с саранчи» раздражённый поэт написал прошение об отставке, надеясь, что, получив её, по-прежнему будет жить рядом с любимой женщиной. Его роман в разгаре. И хотя от дома Пушкину никто не отказывал и он по-прежнему обедал у Воронцовых, досада поэта на генерал-губернатора не утихала. Вот тогда-то и появилась эпиграмма: «Полу-милорд, полу-купец…»

Между тем просьба об отставке принесла совсем не те результаты, на которые рассчитывал Пушкин: ему было предписано покинуть Одессу и отправиться на жительство в Псковскую губернию.

   Но была ещё одна причина, побудившая Воронцова ускорить отбытие Пушкина из вверенной ему территории. Дело в том, что Александр Сергеевич всегда мечтал побывать за границей. А раз его не выпускали, он даже обдумывал план побега. Ему казалось, что сделать это из Одессы легко: только переплыть море, попасть, например, с торговым судном в Грецию. Пушкин подыскивал подходящее судно, капитана (и нашёл его). И самое главное, что ранило дорожившего карьерой Воронцова, в этом мероприятии были замешаны его жена и «приехавшая на помощь» В.Ф. Вяземская. Это был бы удар и по репутации губернатора, под надзором которого поэт официально находился, и по его самолюбию. И он шлёт Нессельроде, министру иностранных дел, депеши с просьбой забрать Пушкина.

   Потомки назовут годы правления М.С. Воронцова золотым веком в истории Одессы, Крыма и Бессарабии. Секрет необыкновенно результативной деятельности Воронцова заключался не только в его государственном складе ума и необыкновенной образованности. Он безукоризненно владел тем, что мы сегодня называем умением собрать команду. Знатоки, энтузиасты, умельцы, профессионалы не обивали графского порога. «Он сам их отыскивал, - вспоминал один свидетель «новороссийского бума», - знакомился, приближал к себе и приглашал на совместную службу Отечеству». 150 лет тому назад это слово имело конкретный, возвышающий душу смысл, подвигавший людей на многое.

   В 62 года Михаил Семёнович направился к новому месту службы: Николай I назначил его наместником Кавказа и главнокомандующим кавказскими войсками, оставив за ним и новороссийское генерал-губернаторство. Следующие 9 лет жизни, практически до самой смерти, Воронцов - в военных походах и трудах по укреплению русских крепостей и боеготовности армии, в небезуспешных попытках построить мирную жизнь для мирных людей.

   Почерк его подвижнической деятельности узнаётся сразу: он только что приехал, его резиденция в Тифлисе крайне проста и непритязательна, но здесь уже положено начало городской нумизматической коллекции, в 1850 году образовывается Закавказское общество сельского хозяйства. Первое восхождение на Арарат тоже было организовано Воронцовым. И, конечно, - снова хлопоты по открытию школ.

   По мнению Воронцова, российское присутствие на Кавказе обязано считаться и приспосабливаться к исторически сложившимся традициям края. Именно поэтому в первые же годы своего пребывания на Кавказе Воронцов даёт добро на учреждение мусульманского училища. В замирение края с помощью одной лишь силы он не верил. Именно в военной политике российского правительства на Кавказе он видел немалые просчёты. Он считал, что для России было бы выгоднее, если бы Шамиль был провозглашён князем Дагестана и получал бы жалованье от российского правительства.

   К своему 70-летию Воронцов почувствовал, что у него не осталось сил для достойного выполнения обязанностей. Он подолгу болел. И после лечения за границей здоровье не улучшалось. В конце 1854 года он попросил уволить его со всех должностей на Кавказе, в Новороссии и в Бессарабии. Николай I удовлетворил его просьбу.

   Летом 1855 года Михаил Семёнович и Елизавета Ксаверьевна приезжают в Петербург. 26 августа 1856 года в Москве состоялась коронация Александра II. Мучительная лихорадка заставила Воронцова остаться дома. К нему домой пришли великие князья и вручили рескрипт императора о присвоении ему высшего воинского звания и украшенный алмазами фельдмаршальский жезл.

   В звании генерал-фельдмаршала Воронцов прожил чуть больше двух месяцев. Привезённый женой в Одессу, он скончался здесь 6 ноября 1856 года. Толпы жителей Одессы всех сословий, всех вероисповеданий, всех возрастов пришли проводить в последний путь своего генерал-губернатора. Под пушечные и ружейные залпы тело светлейшего князя М.С. Воронцова было опущено в могилу, приготовленную в Одесском Спасо-Преображенском кафедральном соборе, где позднее была похоронена и его жена.

   К сожалению, этот собор был взорван в 1936 году, а могилы супругов Воронцовых были осквернены. К счастью, их прах не затерялся, и в 2005 году останки были возвращены во вновь отстроенный собор.

   Как мы уже писали, М.С. Воронцову поставлено два памятника. Его портрет размещен в первом ряду в Военной галерее Зимнего дворца, другой портрет находился в фельдмаршальском зале. Имя Воронцова начертано на одной из мраморных досок в Георгиевском зале Московского Кремля. Есть его скульптурное изображение и на памятнике 1000-летию России в Великом Новгороде.

   В заключение скажем, что всё, рассказанное нами, относится к тому самому человеку, о котором большинство россиян из поколения в поколение судит по одной-единственной эпиграмме А.С. Пушкина: «Полу-герой, полу-невежда, к тому ж ещё полу-подлец!». На самом деле Михаил Семёнович Воронцов был настоящим вельможей, героем войны 1812 года, образованнейшим человеком своего времени, государственным и военным деятелем, человеком чести и достоинства.