Зима в тот год выдалась снежная, морозная. В середине декабря разыгралась вьюга. Бушевала она несколько дней и ночей, намела высоченные сугробы у домов, сараев, заборов. На берегу Амура, на котором стояли наши дома, были сложены в штабеля старые шпалы. Высотой они были метра два-три, такими же огромными были около них сугробы. Стоило прокопать в сугробах ходы, прорезать двери и окна-бойницы, так сказать, оформить крепость внешне - сделать башни, бастионы - и играйте, пацаны, сколько хочется!
   Но вот с мальчишками в нашей округе было как раз туго: они были старше или младше меня, так что рассчитывать я мог только на помощь дружка Тольки Давыдова. С ним-то в одно из воскресений, незадолго до Нового года, вооружившись лопатами, мы приступили к строительству. Через какое-то время, завидев, как мы копаемся в сугробах, подошли девчонки Галка Прозорова, Людка Рамзина, Томка Гардымова, Любка Помалюк. Спросили: «А что вы тут делаете?» - «Снежную крепость». «Ой, и мы хотим!». Девчонки стали сооружать башни. Потом притопала малышня - так мы называли дошкольников. Помощниками они были бестолковыми, но я, войдя в роль архитектора или начальника стройки, нашел и им занятие - разгребать дорожки к будущей крепости.
   Подошли ребята постарше: братья Тольки - Юрка и Колька Давыдовы, Витька Осипов, Генка Иванов. Сначала они снисходительно посматривали на наши старания, но по мере того как сооружение обретало очертания, их настроение менялось. Кто-то из старших сбегал за лопатами и носилками - работа пошла быстрее. Мороз щипал щеки и уши, забирался под одежду, но мы прокопались в снегу до позднего вечера. Договорились продолжить строительство на другой день, как только вернемся из школы и освободимся от домашних дел.
   Ночью снилось, как я, былинный богатырь в блестящих доспехах со сверкающим мечом, с друзьями-огольцами отбиваю атаки ненавистных ворогов, как мы побеждаем и прекрасные барышни-девчонки изо всех сил хлопают в ладошки.
   В школе я не мог дождаться, когда прозвенит последний звонок, а придя домой, быстренько сделал уроки, натянул шапку, надел телогрейку, схватил рукавицы и помчался к крепости. Пришел и буквально обомлел: всё, что мы сделали накануне, было разрушено. Такого я увидеть никак не ожидал: у кого могли подняться руки на мою мечту?
   Понурый, я поплелся домой, волоча по снегу ставшую вдруг тяжелой лопату.
   Через какое-то время в дверь постучался Толька. Глаза его были навыкате. Спросил: «Валерка, ты видел?» - «Видел». «Что будем делать?» - «Не знаю», - ответил я.
   Толька ушёл, но вскоре появился снова. Сказал: «Любка Помалючка видела, как большие пацаны из Амурского переулка громили нашу крепость. Они в школу не ходили, по Амуру шатались - вот и наткнулись на неё». А мне было уже всё равно: кто и как разрушил, даже не хотелось об этом говорить.
   Новый год приближался. Незадолго до праздника бабушка, видя, как я переживаю по поводу разрушенной снежной крепости, отдала мне двуствольное ружье,  стреляющее пулями-пробками.  Его, оказывается, привез дядя Гена с Камчатки,   когда   летом   приезжал   в   отпуск. Бабушка решила приберечь ружье, подарить его попозже.
   Такого игрушечного оружия не было ни у кого из пацанов. Так хотелось похвастаться, но на улицу мне его выносить не разрешали, поэтому я приглашал друзей домой по очереди, показывал им подарок, милостиво разрешая разок-другой стрельнуть.
   Дня за два до Нового года ко мне забежал Толька. «Валерка, - выпалил он, - в Первомайском парке огромную ёлку поставили, игрушками нарядили. А еще крепость есть, ну вроде той, нашей! Пойдем, посмотрим».
   Бабушка тоже захотела пойти с нами, и я упросил её, чтобы позволила взять с собой ружьё.
   Ёлка, вернее сосна, в парке на ледяном катке была высокой, пушистой, переливалась разноцветными игрушками. А крепость выглядела не очень, чтобы очень: несколько башен из снега, еще какие-то сооружения - все не выше полутора метров. Но я и такой обрадовался. Взобравшись на ледяные стены, зарядил свое ружье и выпалил в воздух сразу из двух стволов. Вот такой салют получился.