Никогда не сдаваться

   Мы продолжаем рассказывать о лучших врачах Белгородчины. Ирина Алексеевна Емельянова – врач МУЗ «Станция скорой медицинской помощи». Врач очень важной специальности. Очень нужной. Жизненно необходимой…

   Рабочий день врача «Скорой помощи» начинается с семи утра. Это значит – в полседьмого Ирина Алексеевна уже трясётся в семнадцатой маршрутке и спешит по обледенелым тротуарам к родной подстанции. Улица Шаландина, 19а. Этот адрес хорошо знают жители Харьковской горы города Белгорода. Именно здесь располагается подстанция «Скорой медицинской помощи».
   Сорок процентов от всех вызовов в городе – не так уж и мало для филиала. Это значит – по двадцать-двадцать три вызова в сутки на каждую бригаду.
   В вестибюле здания - хороший кофейный аппарат. Если повезёт, можно до начала работы успеть глотнуть чашечку горячего кофе.
 Не повезло. Ей с ходу вручают вызов: мужчина, 54 года, плохо с сердцем. Ирина Алексеевна – высококвалифицированный специалист. Она – в бригаде интенсивной терапии. Это значит, её посылают на самые сложные случаи. Передовой участок фронта…

** *

   ...Она родилась в семье военных. Отец – лётчик, командир эскадрильи. Мама – диспетчер аэропорта. Два старших брата, которые тоже впоследствии избрали папину профессию, и Ирина – младшая дочь большой дружной семьи. Поздний, самый любимый ребёнок отца.
   - Мама была строгой, - вспоминает Ирина Алексеевна, - а папа, он тогда работал в Молдавии, меня всегда баловал. Дарил игрушки. Покупал наряды. Катал на самолёте. Я, правда, боялась высоты, а отец не понимал, как можно её бояться, это же так здорово, так красиво, он всё пытался объяснить эту красоту, а я смотрела на облака с замиранием сердца… Ещё отец возил нас на своём самолёте на море. Каждый год мы с мамой летали в Сочи. Барахтаясь в нежных волнах, я запрокидывала голову и, щурясь, смотрела на небо – мне хотелось помахать вслед папиному самолёту…
   Ирина Алексеевна замолкает.
   - Ваш отец остался для вас идеалом?
   - Да. Он умер в 1999 году. От онкологии.
   - А мама?
   - А мама умерла в 2006. Я работала врачом на «скорой». На три дня взяла отпуск – проведать брата. А у мамы случился инсульт. К ней на вызов, кстати, приехали мои фельдшера – с другим, разумеется, врачом.
   - Они знали, что это ваша мама?
  - Знали. Но сделать было ничего нельзя. Мы с братом примчались слишком поздно. Иногда мне кажется, мама специально ушла из жизни не у меня на руках. Чтобы мне не терзаться сомнениями – всё ли я сделала, что могла? Почему же я, врач, не сумела вырвать из лап смерти свою маму? Хотя я верю коллегам,  точно знаю: там действительно сделать уже ничего нельзя было. Ничего.

***

   Для Ирины Алексеевны «ничего» - это крайняя точка. Это когда искорёженное тело вытаскивают из-под обломков машины. Когда голова мотоциклиста снимается вместе с шеей. Когда после всевозможных реанимационных мероприятий пульса нет, и давление по нулям, и тело человека лежит, как пустая обёртка от конфеты, а душа уже устремилась прочь от грешного мира. И если есть хоть шанс, хоть нить, за которую эту самую душу можно притянуть обратно, врач Емельянова будет бороться. Когда-то её отец получил правительственные награды за то, что сумел посадить аварийный самолёт. Вышли из строя двигатели, не работали шасси. На борту находилось более ста человек. Ситуация была безысходной. Но отец боролся. И все остались живы. Отца наградили. А Ирина запомнила его слова: до конца, дочка, надо бороться, до конца. Не сдаваться и не паниковать. Возможности человека велики, их надо использовать…

***

   ...Мужчину, которому плохо с сердцем, пришлось не только лечить, но и успокаивать. Сделали кардиограмму.
   - Доктор, я умираю?
   - Вы будете жить долго и счастливо. Сейчас сделаем небольшой укольчик…
   Отозвала в сторону жену: кардиограмма не пугающая, но есть повод обратиться к кардиологу. И надо следить за его давлением. 54 года – не возраст, но мужчины в нашей стране такие хрупкие…
   Следующий вызов – девушке плохо. Как плохо? А не дышит. И синяя вся. Приезжают – классическая передозировка у наркоманки. Одну такую на днях принесли прямо к зданию подстанции. Тоже синющую, со зрачками в размере маковых зёрнышек. Оживлять наркоманов врачи умеют.
   - Видели фильмы про зомби, – говорит Ирина Алексеевна, – когда лежал уже практически мертвец? И вдруг – раз! Мертвец ожил, открыл глаза. И резко поднялся на ноги. Вот у наркоманов оживление такое же, как у зомби из фильмом ужасов…
   Девушку вернули к жизни. Хорошо, она хоть не материлась и не ругалась, как это обычно происходит с такими пациентами.
  - А что, бывает и такое?
  - Да сплошь и рядом. Кайф, кричат, сломали. Они же неадекватные. Могут и ударить.
  - Они не понимают, что вы их спасаете?
  - Конечно, нет. Для них главное – кайф. Это как алкоголики в бредовой горячке. Разве они в состоянии что-либо понять?
   Недавний случай – вызов на ножевое ранение. Муж-алкоголик пытался убить жену. Ирина Алексеевна вспоминает с содроганием: окровавленный пол, диван. Битая посуда. Женщина, истекающая кровью. И муж, запершийся в спальне. Его хриплый, нечеловеческий смех из-за закрытой двери. Бессвязно выкрикиваемые угрозы. И расширенные от ужаса глаза его жены. Вероятно, у мужика съехала крыша.
   - Вам не было страшно?
   - Нам было страшно, что её не довезём. Большая кровопотеря. А мужик – уже не наша забота. Им пусть милиция занимается. Или психиатры.
   - А милиция с вами сотрудничает?
   - О, к счастью, да. Тревожные вызовы – ножевое ранение, огнестрел, драка – это мы только вместе с ними едем.
   - А если не знаете, что там?
   - А если не знаем, едем сами. Бывает, приезжаем –а там притон. Или бомжатник. Или просто сидят и смотрят на тебя с ненавистью лица нетрезвые, неадекватные, от которых можно ждать чего угодно.
   Главврач станции «Скорой помощи» Александр Иванович Белоножко очень озабочен проблемой безопасности своих подчинённых. Милиция, это, конечно, хорошо, но у него есть и свои меры. Например, оснастить всех сотрудников газовыми баллончиками. Не формировать бригады из одних женщин. Диспетчерам проявлять бдительность – обращать внимание на голос вызывающего «скорую», на подозрительную вменяемость-невменяемость. При малейших подозрениях подключать к работе органы правопорядка.
   Александр Иванович слишком высоко ценит своих сотрудников, чтобы рисковать ими. А ведь были случаи  и нападения на врачей «скорой», и собак на них спускали, и в домах запирали, и угрожали.
   - А уж хамства, - горько говорит Александр Иванович, – хамства вокруг сколько! Не описать. Бывает, врач расспрашивает родственников: ему надо знать, что именно, как, когда случилось, те орут – давай работай! Чего уставился? Твоё дело – оказывать помощь. Хамло. Я всегда говорю своим подчинённым: да, есть хамло. Главное – не хамите в ответ. Не опускайтесь до его уровня. Да, вы спасаете жизни. И заслуживаете элементарной благодарности. Оно – хамло – этого не понимает в силу своей невоспитанности. Ну и бог с ним. Не принимайте близко к сердцу, забудьте...
   Опять вызов: юноша, 21 год. Приступ эпилепсии. Вызвала мать, в слезах, в отчаянии, кричит: сын умирает.
   - Приступ эпилепсии, действительно, выглядит жутко, - говорит Ирина Алексеевна, - человека корчат судороги, изо рта идёт пена, лицо синеет…
   Приехали. Сняли приступ. Оказалось – парень уже несколько дней подряд выпивает. Алкоголь и эпилепсия – вещи несовместимые. Поговорили с юношей, дали советы матери… А диспетчер уже на связи: срочно примите вызов – женщине на улице стало плохо. Прохожие говорят: плохо с сердцем.
   Пока ехали – оказалось, вызов ложный. То есть женщина была, и ей действительно стало плохо, но потом она посидела, оклемалась и ушла. А кто «скорую» вызывал? А кто-то из прохожих. Увидели – женщине плохо, да и вызвали. Можете ехать себе, помощь не нужна.
   Не нужна так не нужна… Машина вернулась на базу.

***

   Свободные двадцать минут. Ирина Алексеевна раскладывает на столе нехитрый обед: гречка, салат, чай. Успевает съесть три ложки каши – снова вызов. Прощай, невыпитый чай. Каша комом стоит в горле. Быстрее. Машина уже заведена. Фельдшера – Маргарита Кадацкая и Сергей Милюков - уже в салоне. Емельянова на ходу выясняет детали: что там? Бабуля при смерти. Возраст? Около восьмидесяти. После инфаркта.
   Двери открывает сын, хмуро провожает в комнату матери. Пульс – нитевидный. Давление – по нулям. Кардиограмма – очень серьёзная. Укол, капельница. Кислород. Она умирает. Подёрнутые пеленой глаза, устремлённые в полоток.
   - Везите в больницу! – требует мужчина.
   - Она не перенесёт дорогу, - говорит Ирина Алексеевна, - умрёт в машине.
   - Пусть в машине. Лишь бы не здесь.
   - Воля ваша.
   Носилки бережно водружаются в машину. Ирина Алексеевна придерживает капельницу. Восемьдесят лет. Обширный инфаркт. Надо смотреть правде в глаза. Реаниматолог в больнице, принимая больную, возмущается:
   - Здесь уже ничего не сделаешь. Вопрос во времени.
   - Да. Я знаю. Но мы передаём её живой…

***

   Для Емельяновой невыносимо, когда умирают дети. А дети умирают. Она помнит восьмимесячную девочку, задохнувшуюся во сне. Она помнит трёхлетнего малыша, вытащенного из-под обломков машины.
   Отец учил её не плакать. Никогда не плакать. Но она плачет. Иногда – ночью. А ещё – она плавает в бассейне. После тяжёлого дня, выдыхая боль и напряжение. Двадцать пять метров туда, двадцать пять обратно. И ещё. И ещё. Она не хочет помнить оторванную голову мотоциклиста. Не хочет думать о восемнадцатилетнем мальчике с ножевым ранением. Не хочет и не будет. Пусть вода унесёт все тревоги сегодняшнего дня…

***

   Из близких у неё одна дочь. Будучи студенткой, Ирина вышла замуж. Его звали Сергеем. Он тоже учился на врача. О бывшем муже Емельянова не говорит ничего плохого. Не сложилось. Зато он дал ей самое дорогое, что у неё есть. Доченьку. Юлию. Юля учится в БелГУ на факультете муниципального управления. Роскошная брюнетка с карими глазами и изломом чёрных бровей. Ирина Алексеевна говорит, что дочь похожа на бывшего мужа.
  - Моя Юля обладает сильным, твёрдым, мужским характером, - смеётся Ирина Алексеевна, - меня считает излишне мягкой. Юлька – ух! Целеустремлённая, практичная. Новое поколение.
   Ирина Алексеевна иногда рассказывает дочери о своих пациентах.
   - Представляешь, Юль, сегодня девушку еле откачали. Отравилась таблетками из-за несчастной любви. Я ей говорю – да ты с ума сошла! Тебе всего девятнадцать лет! Это ещё кому повезло – тебе, от какого кобеля избавилась, – или ей, к которой твой парень ушёл. А он слушает и плачет. Ты хоть травиться не будешь из-за любви, а?
   - Вот ещё! – отвечает Юля. - Из-за парня травиться? Ни за что.
   - Вот и слава Богу, – вздыхает доктор Емельянова, - а то тут такого насмотришься…
   Бывают на «скорой» и смешные случаи. Жена решила припугнуть мужа – выпила горсть аскорбинок и горсть активированного угля. Легла «умирать». Муж чуть с ума не сошёл, пока врачей ждал. «Скорая» приехала, а дамочка лежит с закрытыми глазами. Что пила? Да вот активированный уголь…
   Другая вызвала «скорую» – острая боль в животе. Хирург в поликлинике говорил: что-то с кишечником. Приезжает «скорая» – а у женщины роды. Та сама выпученными глазами глядит на свой живот. Какие роды, доктор? У меня газы. Ирина Алексеевна принимает ребёнка – девочка. Муж женщины – в ауте. Сама роженица – тоже.
   Но такие случаи - редкость. В основном каждый вызов – борьба. Борьба за жизнь. Против смерти…
  Главный врач станции «Скорой помощи» Александр Иванович Белоножко так говорит о своей сотруднице Ирине Алексеевне Емельяновой:
   - Это врач с большой буквы. Умная, деловая, ответственная. Я горжусь такими людьми. Ирина Алексеевна – один из лучших наших специалистов.

***

   Могила отца Ирины осталась там – в Молдавии.
   В трудные дни доктор Емельянова поднимает глаза к небу и ищет взглядом самолёты. Иногда ей везёт – она видит серебристый силуэт и белую дорожку в синеве.
   - Я боролась, папа, - говорит она, - я боролась до конца. Но там ничего нельзя было сделать…
   Ветер ласково треплет её волосы.
   - А я не плачу. Я вовсе не плачу. Это просто дождь…

Елена ЯКОВЕНКО.
Фото Владимира ЮРЧЕНКО.